Томас Пинчон "V"

"Мир не следует более изображать так, как это делалось в старых романах, потому что мир распался" Э.Кеннети

После прочтения господина Бартельми невольно потянуло к Пинчону. Мне, как правило, импонирует проза, написанная инженерами, сменившими свое поприще на кропотливое выведение крючков прописных букв на белом листе. О Пинчоне мало что известно, хотя классик жив до сих пор. Он родился ровно за восемь лет до конца войны, 8 мая 1937 года в Нью-Йорке. В Корнелльском университете учился на инженера, потом служил во флоте и снова учился, но уже на факультете английской литературы.

Роман V очень любопытен. Пожалуй, именно он и эссе Пинчона (их уже давно публиковала иностранка, а, возможно, и Ex Libris) интереснее, чем что-либо другое этого автора. Как оказалось, мимо российских читателей прошла целая эпоха американской литературы. Эпоха, во главе которой идет Пинчон и размахивает старыми плавками. Почему же она не заглянула к нам, ведь у нас тоже есть море?…Неясно.

Вышло этакое “остроумие на лестнице”. Только теперь стали понятны некоторые моменты из “маятника Фуко”. Вот оно, коварство. А мне казалось это совсем другие намеки на совсем другие факты и произведения. Глупо все как-то получилось с этим маятником. Ну ладно, читатель, он часто в пассивном залоге, как, впрочем, и персонажи.

Читается книга не совсем легко. Нет, я не откладывала книгу, но была близка к этому. По счастью, злоключения мишки, ослика и поросенка, на которые я чуть было не променяла проходящую мимо эпоху, закончились очень быстро и вернули меня к этому метаморфозному роману. Роман будоражит. Никак не понимаешь, чего же хочет от тебя автор, и любая догадка влечет за собой радостный вздох и большой глоток лимонада. Часто хочется спросить окружающих: “Товарищ, а о чем это здесь написано, а?” Если едешь в трамвае, приходится сдерживаться.

Возможно, мое мнение неверно и быстро изменится, но, по-моему, не надо писать о Пинчоне, надо читать Пинчона, потому откланиваюсь. Пойду еще книжек куплю или эти перечитаю.

Из эссе:
Классический трактат о Лености мы находим в "Сумме теологии" Фомы Аквинского. Он отнес Леность, или "acedia", к числу семи основных ("capitalis") грехов. Фома уточнял, что использует слово "capitalis" в значении "первичный" или "стоящий во главе", ибо подобные грехи порождают другие. Но в этом эпитете сквозила дополнительная, зловещая, темная коннотация, которая лишь усугубляла силу аргументов Фомы - ведь "capitalis" также означало "достойный тяжкого, смертельного наказания". Отсюда эквивалент этого термина - смертный". “