26 июня 1987 года в СССР вступила в силу международная “Конвенция против пыток и других бесчеловечных, жестоких или унижающих достоинство видов обращения или наказания”.

Статья 1 Конвенции определяет “пытку” как “...любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия”.

В первой же статье Конвенции ее авторы делают оговорку, которая в значительной мере уничтожает позитивный смысл Конвенции. - “В это определение (пытки - А.П.) не включаются боль или страдание, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно”. Политический смысл этой оговорки очевиден. Стремясь к универсальности Конвенции и массовости участников, ее авторы смиряются перед тотальными режимами и диктатурами, в которых пытки являются законодательной нормой. В советском исправительно-трудовом законодательстве, например, существуют нормы, предусматривающие причинение боли и страданий заключенным. Это: пытка голодом - понижение нормы питания как одна из мер карательного воздействия в карцерах и тюрьмах. Вот что говорится в комментарии к статье 56 Исправительно-трудового кодекса РСФСР: “Лица, водворенные в штрафной или дисциплинарный изолятор, в карцер, в помещения камерного типа в колониях общего, усиленного или строгого режима, а также в одиночные камеры колоний особого режима, получают питание по пониженным нормам, что объясняется необходимостью усиления карательных мер воздействия на злостных нарушителей режима”. Советский законодатель, как видим, даже не пытается скрывать, что для наказания заключенных используется голод. Что это именно голод, а не просто недоедание, я свидетельствую лично, это же могут подтвердить и многие заключенные - бывшие и сегодняшние, политические и уголовные. Пытка холодом - поддерживание температуры 16-18 градусов Цельсия в карцерах и штрафных изоляторах при запрещении заключенным носить теплую одежду. Пытка наручниками - когда их одевают не на запястья, а сдавливают на середине предплечий, голеней или надевают на кисти рук. Я сам подвергался такой пытке и свидетельствую, что наручники часто применяют именно для того, чтобы причинить заключенному боль. После двухчасовой пытки наручниками рубцы на руках оставались у меня в течение нескольких лет. Закон не оговаривает, каким образом следует одевать наручники; никто не может упрекнуть тюремные власти в нарушении закона. Пытка смирительной рубашкой - объясняется законодателем и применяется на практике только для причинения страданий заключенным. Это лишь наиболее распространенные законные (по-советски) методы физического воздействия. И это все не подпадает под действие Конвенции, поскольку она дипломатично уклоняется от обсуждения варварских законодательств.

Однако, критикуя Конвенцию за недостаточную смелость и последовательность, ее появление мы все-таки должны скорее приветствовать, чем осуждать. В тех же диктаторских и тоталитарных странах Конвенция может служить оружием юридической защиты граждан и правозащитных групп от пыток, как их трактует Конвенция. Ведь на самом деле пытки, скажем, в СССР, носят поистине массовый и, я бы сказал, традиционный характер и далеко не исчерпываются теми страданиями, которые предусмотрены законом. Естественно, что Закон, подавая пример жестокости, лишь способствует проявлениям бесчеловечности у служителей Закона и у других граждан. Пытки, практикуемые в пенитенциарной системе, настолько обыденны и повсеместны, что сейчас об этом заговорила даже официальная пресса, повторяя сотую часть того, что давно сказано самиздатом. По моему мнению, сегодняшние пыточные методы не намного уступают разгулу пыток в 30-х годах. Против таких пыток, не санкционированных советским законом, и может послужить вступившая в силу Конвенция.

Статья 2 Конвенции обязывает государства предпринимать эффективные меры для предотвращения пыток. Конвенция устанавливает - “состояние войны и угроза войны, внутренняя политическая нестабильность или любое другое чрезвычайное положение не могут служить оправданием пыток”. Государства не должны выдавать каких-либо лиц другому государству, если там они могут быть подвергнуты пыткам. За пытки или соучастие в пытках должно быть установлено наказание. Советское уголовное законодательство предусматривает ответственность за незаконные методы допроса с использованием физического воздействия (статья 179 УК РСФСР, от 3 до 10 лет лишения свободы). Статья эта практически не используется, а пыточные допросы очень широко распространены при расследовании уголовных дел. Я лично видел в тюрьме людей, измученных пыточными допросами в ИВС ГУВД города Москвы. (Изолятор временного содержания на улице Петровка, 38.) Некоторые кончали самоубийством или симулировали попытку самоубийства перед этапом на Петровку. Закон против пыток на следствии существует, но пытки продолжаются. /.../

Статья 10 Конвенции обязывает государства-участники включать информацию о запрещении пыток во все правила и инструкции, регламентирующие деятельность армии и правоприменительных органов. Надо сказать, что ИТК РСФСР, например (статья 1) предусматривает, что “Исполнение наказания не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства”. Однако эта норма благополучно уживается в СССР с абсолютно противоречащей ей жестокой практикой. Вообще простому человеку доказать виновность советского чиновника чрезвычайно сложно, а зеку найти справедливый суд против надзирателя или следователя - почти невозможно. Даже теперь, когда действия должностных лиц могут рассматриваться по жалобе истца в суде, это практически ничего не дает. Остается лишь надежда на международное общественное мнение в глобальных вопросах и механизмы международного контроля в частных случаях. Как бы был нужен нам эффективный международный контроль выполнения этой Конвенции.

Пока же статьи 12 и 13 Конвенции обязывают государства-участники проводить быстрее и беспристрастнее расследования по жалобам на пытки.

“Предпринимаются меры для обеспечения защиты истца и свидетелей от любых форм плохого обращения...”

Жертвы пыток имеют право на компенсацию… “В случае смерти жертвы пыток право на компенсацию предоставляется его иждивенцам”.

Статью 15 Конвенции следовало бы целиком ввести в уголовно-процессуальное законодательство (и потом исполнять этот закон!): “Каждое государство-участник обеспечивает, чтобы любое заявление, которое, как установлено, было сделано под пыткой, не использовалось в качестве доказательства в ходе любого судебного разбирательства, за исключением случаев, когда оно используется против лица, обвиняемого в совершении пыток как доказательство того, что это заявление было сделано”.

Конвенция обязывает государства-участники предотвращать на территории, находящейся под их юрисдикцией, другие акты жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания.

Статья 11 Конвенции посвящена созданию и регламенту Комитета против пыток. Комитет состоит из десяти экспертов, избираемых государствами-участниками при тайном голосовании сроком на четыре года. Один раз в год Комитет составляет доклад по теме Конвенции.

Статья 20 предусматривает процедуру, в соответствии с которой Комитет контролирует выполнение Конвенции. “Комитет может, если он считает это целесообразным, назначить одного или нескольких своих членов для проведения конфиденциального расследования и срочного предоставления Комитету соответствующего доклада”. Результаты расследования направляются государству-участнику, нарушившему Конвенцию. Принципы проверки сообщений о пытках детально разработаны. Однако Конвенция оставляет государствам-участникам возможность не признавать компетенцию Комитета. В этом случае Комитет не рассматривает жалобы на такое государство от такого государства. Таким образом, государство, желающее избежать контроля, вполне может это сделать, оставаясь участником Конвенции. Комитет против пыток возразить ничего не сможет.

В соответствии с частью 1 статьи 30 Конвенции двусторонний спор между государствами-участниками может быть решен Арбитражем или Международным судом в соответствии со Статусом Суда. Но в этом случае каждому государству предоставляется возможность сделать заявление, что оно не считает себя связанным этой статьей. Как и в случае со статьей 20, государство опять может оставаться полноправным участником Конвенции, избежав еще одной формы международного контроля.

Удивится ли теперь кто-нибудь тому, что при подписании и ратификации Конвенции Советский Союз воспользовался обеими лазейками:

“СССР не признает компетенцию Комитета против пыток, определенную статьей 20 Конвенции”.

“СССР не считает себя связанным положениями пункта 1 статьи 30 Конвенции”.

/.../ Тем не менее 10 декабря 1985 года Конвенция против пыток была подписана, 21 января 1987 года - ратифицирована, а 11 ноября 1987 года - опубликована. Заставить Советский Союз соблюдать эту Конвенцию - задача непростая. И едва ли нам в этом помогут западные демократии. Решение этой задачи начинается в самом Советском Союзе.

написать в "Третью модернизацию"