Юрий Митюнов /бывший агент КГБ/.

Все три дня, пока шел процесс в зале Москворецкого районного суда Москвы, было трудно отделаться от ощущения, что все происходящее сошло со страниц оруэлловского романа "1984". То же Министерство Правды, тот же словарь, где "правда" называлась ложью, порядочный человек негодяем, а донос являлся мерой измерения порядочности. В роли Министерства Правды выступало Гостелерадио СССР, приемы которого по отношению к своему сотруднику, возбудившему иск о восстановлении на работе, проявились особенно ярко.

И все-таки почему трудовой спор - иск о восстановлении на работе приобрел такое общественное звучание: на процессе присутствовали представители советской неофициальной прессы и общественно-политических клубов. Почему рассмотрение этого дела затянулось на три дня - с 15 по 19 октября 1987 года? Что привело старшего редактора отдела программ и контроля Главной дирекции программ Центрального вещания на зарубежные страны (больше известного зарубежным слушателям просто как Московское радио) Юрия Александровича Митюнова к выходу из КПСС, за что его уволили с работы?

Началась эта история 13 лет назад, 9 января 1974 года, когда Митюнову, студенту 3-го курса исторического факультета МГУ, прямо в кабинете декана Ю.С.Кукушкина было предложено офицером Комитета государственной безопасности СССР Юрием Васильевичем Вдовиным сотрудничать с этой организацией "во имя любви к Родине, верности коммунистическим идеалам и для противодействия проискам иностранных спецслужб в Московском университете". Недавний провинциал, приехавший в Москву из архангельской глубинки, активный комсомолец (его учетная карточка еще в школе была заполнена до отказа записями о различных поручениях) и воспитанный в семье в традициях глубокого почитания Государства Юрий Митюнов, не искушенный в тонкостях словаря Оруэлла, перестал быть Митюновым и стал внештатным сотрудником КГБ Котовым.

Началась "работа" с иностранцами в МГУ и других местах. "Молодое дарование" заметили, связь с ним держал подполковник Прасолов. Деятельность "Котова" была известна руководству КГБ СССР, информация ложилась на стол Л.И.Брежневу. Это не могло не вскружить голову молодому агенту. К тому же участие в романтической "невидимой войне" на благо Родины ставило студента в ряды героев "Щита и меча", "Мертвого сезона" и прочих увлекательных историй о подвигах чекистов.

Постепенно, однако, приходило ощущение чего-то нехорошего и неприличного. За словами о патриотизме все отчетливее прорисовывались интересы привилегированного класса. С большим удивлением узнавал провинциал, что представители этого класса действительно имеют невиданные для рядового советского человека доплаты, льготы, различного вида "кремлевки", которые зачастую превышают номинальную заработную плату элиты. Раньше он наивно полагал, что такого рода информация - это инсинуация и клевета пресловутых западных спецслужб, против которых он и призван был бороться под щитом и мечом КГБ.

Сам Митюнов отказывается от оплаты его "патриотических услуг", полагая, что работает ради идеи, а не ради денег. Когда же один из офицеров, работавший с ним, оказался вором и воспользовался деньгами, предназначенными агенту "Котову", то Митюнов и вовсе усомнился, начал отходить от деятельности, казавшейся ему столь патриотичной и столь увлекательной.

Он стал членом КПСС. Общественная деятельность в парткоме МГУ, Ленинском РК КПСС г. Москвы, референтура при ЦК ВЛКСМ и оконченная аспирантура тем не менее не давали возможности устроиться на работу. Восемь месяцев в поиске работы - никакого места, даже учительского, не светило, пока он не принял помощь КГБ. Лишь после этого он стал старшим инспектором в отделе анализа и статистики Совета по делам религий при Совете Министров СССР, который, как известно, "охраняет" права верующих в Советском Союзе. Практически работа в Совете требовала от каждого из его сотрудников тесного контакта с "соседями", как ласково там называют гэбистов.

Все прекрасно: заканчивается работа над диссертацией, успехи на новой работе несомненны - за полгода разгреб авгиевы конюшни, которые не трогали десятилетиями, стал членом районной избирательной комиссии. Правда, молодой сотрудник не совсем понимал, почему этот орган не выполняет тех функций, которые предусматривало даже куцее законодательство о культах 1929 года, задавал неудобные вопросы, но объяснение нашел сам председатель Совета Куроедов: "Чистая душа", - сказал он, и все поняли: поработает - испачкается.

Сомнения возникали и по другим поводам: почему, например, в избирательной комиссии считается нормальным опускать в избирательную урну ровно столько бюллетеней, сколько избирателей не пришло на избирательный участок, а иногда и больше? Почему обильный стол с выпивкой после завершения отчета райкому о том, что 99,9% избирателей проголосовало, за счет того же райкома, напоминает пир блудниц и разбойников? Почему все упорнее завистливые разговоры рядовых сотрудников Совета о взятках, которые получает к пасхальным и другим праздникам высшее руководство от князей церкви? Почему секретарша первого секретаря райкома выступает в качестве теневой предводительницы торговой сети района? И много других вопросов. Но они подавлялись - не время размышлять, надо писать диссертацию, нужно завоевать место под солнцем. Как-нибудь потом поразмышляю, почему система, которая должна быть воплощением справедливости, то и дело показывает свои гнилые и похабные стороны.

Шел 1981 год, предпоследний год брежневского периода. Махровым цветом цвели Щелоков и Чубаров, Галина с семейной шайкой, московский торговый миллионер Трегубов и многие-многие их тех, кто вскоре расплатился за свое благополучие - кто пулей, кто тюрьмой, правда, не потеснив там "обычных" зеков, ибо и лагеря для таких особые.

Сомнения накапливались, как электричество перед грозой, загонялись внутрь, и нужно было, чтоб припекло, чтоб жареный петух лично тебя клюнул.

27 июля, придя на прием в Моссовет, Митюнов-Котов, благополучный винтик системы, конформист с рудиментами совести, получил по физиономии, и этот удар сломал все его представления об относительной справедливости существующего строя. Митюнов попытался привлечь к ответственности ударившего его заместителя начальника Управления по учету и распределению жилой площади Москвы Б.В.Жукова. Однако заявления в суде "пропадали", три бесспорных свидетельства не принимались во внимание, а тогдашний секретарь МГК КПСС (ныне в ранге министра в Госстрое СССР) Пономарев заявил руководству Совета по делам религий: "Мы сотрем Митюнова в порошок, и не вздумайте его защищать".

"В порошок" не удалось, помешали три свидетеля и КГБ. "Руководство КГБ вам доверяет, Юрий Александрович", - было передано Митюнову от первого зама Андропова Г.К.Цинева.

Но сила моссоветовской мафии переломила и "доверие", и влияние депутата Верховного Совета СССР балерины Н.И.Бессмертновой, фельетониста "Правды" Шатуновского и даже прямое указание из ЦК КПСС по этому вопросу. Короли застоя правили бал и не желали считаться ни с кем.

В 1981 году Митюнова вместе с другими жильцами дома на Кузнецком мосту, где он жил, выселили для того, чтобы передать здание под заселение более приличной публики - деятелям Большого театра. Райсовет, получивший под выселение дома огромное количество площади, решил использовать ее с большей выгодой, и квартира, предназначенная Митюнову, ушла в чужие руки. И вот через год, когда Митюнов после 13-й операции в госпитале еле ходил на костылях, те, кто добивались его выселения, решили, что час настал. Когда он был в доме отдыха, квартира на Кузнецком мосту горела четырежды, и, вернувшись домой, он застал обгоревшую черную пещеру из головешек, в которую ухнуло все его имущество; остался только тощенький вещмешок да чайник, переживший пожар. Более того, именно Митюнова обвинили в организации пожара, бегавший по пепелищу секретарь Пономарев ревел: "Мы посадим в тюрьму этого негодяя!"

Митюнов остался без жилья, под угрозой ареста по обвинению в поджоге (было заявлено, что в сгоревшей квартире обнаружено даже оружие!). 20 июля 1982 года его пытались арестовать прямо на рабочем месте в Совете по делам религий. Тогда Митюнов вместе с Иваном Майоровым заперлись в одной из комнат Совета и дали телеграмму в Президиум Верховного Совета с требованием расследовать "злоупотребления бюрократов", а когда комнату пытались взять штурмом, Митюнов и Майоров заявили, что немедленно разольют канистру бензина, взятого с собой, и подожгутся.

То ли эта угроза, то ли заслуги Митюнова перед КГБ, то ли марш мира с иностранцами, шедший в ту пору по Москве, то ли случайно попавшая в руки первого заместителя Председателя Верховного Совета В.В.Кузнецова (в отсутствие Брежнева он был главой государства) телеграмма, то ли все вместе подействовало так, что когда бравый полковник милиции, уже грезивший о генеральских звездах, начал предъявлять Митюнову ультиматум о сдаче, в разговор включился полковник Романов из КГБ СССР, который спросил забаррикадировавшихся: "Чего вы хотите?" - "Справедливости", - ответили ему. После долгих переговоров полковник Романов, председатель Совета по делам религий Куроедов, его заместитель, полковник КГБ Фицев и прокурор Ленинского района Москвы Рябов подписали заявление, в котором гарантировали Майорову и Митюнову свободный выход из Совета, а также расследование злоупотреблений властью, вызвавших этот инцидент, и справедливое разрешение жилищного вопроса Митюнова.

Все кончилось благополучно. Если не считать попыток положить Митюнова в больницу, если не считать почти полугода безработицы и полуголодного существования - формально он находился в отпуске за свой счет, - если не считать новой попытки его ареста. Кончилось все прекрасно и потому, что после смерти Брежнева с вершин власти было дано указание: "Немедленно кончить эту историю и трудоустроить Митюнова!"

С 27 декабря 1982 года Митюнов стал сотрудником Гостелерадио, получил, наконец, квартиру, не был ни арестован, ни посажен в психушку. Полковник Тимашевский добродушно сказал ему: "Мы могли скрутить вас в бараний рог, но решили проявить гуманность".

Все хорошо? Да, почти. Правда, теперь из охотника Митюнов превратился в дичь, из осведомителя КГБ в объект наблюдения. Во время работы в Главной редакции радиоперехватов и после перехода в Главную дирекцию программ был написан не один десяток доносов с самыми фантастическими подробностями, касавшимися бывшего агента "Котова". Этому в немалой степени способствовало и то, что отделом КГБ, курирующим Гостелерадио, руководил бывший однокурсник Митюнова Александр Евгеньевич Гончаров, ненавидевший его лютой ненавистью Деньги, ненависть и усердие информаторов создали образ антисоветского черта с рогами. Но и к этому еще можно было привыкнуть, если бы...

Если бы не провинциальная наивность, которая заставила его поверить в лозунги, зазвучавшие с апреля 1985 года: "перестройка", "гласность", "обновление", "очищение", "демократизация"; если все остальные сотрудники Министерства Правды прекрасно понимали подлинное значение красивых слов, то Митюнов вдруг вспомнил, что обещание, данное в заявлении три года назад, - расследовать злоупотребления бюрократов, не выполнены, и вместе со свидетелями оплеухи Жукова (тот стал к тому времени начальником Управления Моссовета) начал требовать наказания моссоветовского хулигана.

Результатом настойчивых требований (около двух десятков их было направлено за несколько месяцев в различные органы) был следующий вердикт, вынесенный членом парткомиссии МКГ КПСС Овечкиным: "Митюнова мы все-таки посадим в психушку, а Майоров должен будет публично покаяться, но ни о каком служебном продвижении его речи быть не может". К этому партийно-медицинско-административному распоряжению присоединилось установление слежки за Майоровым, Митюновым, его родственниками и знакомыми. Филеры не только не скрывались, но и развлекались всякого рода эпитетами по адресу "объекта", благо объект без ноги и на костылях не мог никак им ответить. Особенно злило этих милых граждан, что инвалиду все-таки удавалось несколько раз обрезать "хвост" и уходить из-под наблюдения. Наверное, поэтому (а может быть, и с соизволения начальства) один из наиболее ретивых предупредил Митюнова, что его ждет несчастный случай, падение навстречу поезду метро.

Последним грозным признаком стало появление у Митюнова на квартире комиссии из трех врачей, которые явились к нему со странным вопросом: не хочет ли он совершить самоубийство? Получив ответ, что ни в ближние, ни в дальние планы Митюнова совершение самоубийства не входит, психиатр из комиссии все-таки очень настойчиво предлагал свою помощь в "предотвращении самоубийства". Не от падения ли навстречу поезду в метро он хотел спасти пациента?

Перспектива стать пациентом психушки не улыбалась, филеры надоели, а с ненавистью было покончено. 27 марта 1986 года старший редактор Гостелерадио СССР, пробыв в КПСС более 10 лет, его соратник и друг Майоров с таким же партстажем и мать Митюнова, Мария Григорьевна Купцова (36 лет в КПСС), подали заявления о выходе из партии. Через две недели после этого партком Гостелерадио рекомандовал уволить Митюнова с работы, массированная атака специалистов из КГБ на Майорова заставила его отойти от конфронтации, а в отношении Купцовой начали искать предлоги для увольнения из производственного объединения "Союзэнергобумпром". За год, прошедший со времени увольнения экс-агента КГБ из Гостелерадио, было многое: и охота на него бывших коллег, и натравливание милиции, которой были переданы две ориентировки на организацию провокаций и много-много всяческих угроз. Но все это старо и хорошо известно тем, кто бывал объектом работы КГБ и ссорился с властями.

Можно было бы рассказать о судебном фарсе рассмотрения иска Митюнова о востановлении на работе, можно было бы говорить о том, как косой десяток адвокатов, признавая абсолютную беззаконность увольнения по политическим мотивам, тем не менее, опасаясь за свое собственное благополучие, не брался за это дело, о том, как бывшие коллеги по Министерству Правды врали, как они в один голос заявили (и это зафиксировано в протоколах суда), что готовы выполнить любое распоряжение администрации и партийного руководства Гостелерадио, любое... но лучше это сделать в другом материале.

Заканчивая же эту историю о том, как система восстанавливает против себя своих самых лояльных сотрудников, хотелось бы обратиться к тем "внештатным патриотам", которые вступили на сомнительное поприще по мотивам наивного идеализма: завтра на моем месте можете оказаться вы, и вам очень дорого придется расплачиваться за сделанную ошибку.

Хотелось бы обратиться и к тем, кто верит в искренность деятелей перестройки. Не забывайте, что в разгар этой политики происходят такие политические процессы, как этот процесс о запрете на профессию, когда нарушаются права, зафиксированные в Конституции СССР и в советском законодательстве, не говоря о международных обязательствах, взятых на себя СССР в вопросе прав человека. Не забывайте, что перестройка - это игра, правила которой нарушаются немедленно, как только они начинают задевать интересы какого-либо бюрократического клана или даже одного деятеля. Завтра этого деятеля, этого клана может не быть и в помине, но сегодня его интересы выше любого закона, любой Конституции, любой перестройки.

19 октября 1987 года

Москворецкий районный народный суд города Москвы в составе председательствующего народного судьи Кирьяновой Н.А., народных заседателей Хазановой Е.В. и Игнатовой А.О. с участием прокурора Бессарабской Т.А. при секретаре Шевьевой А.Ю., рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело №2-49/6 по иску Митюнова Юрия Александровича к Гостелерадио СССР о востановлении на работе, установил:

Митюнов Ю.А. работал старшим редактором отдела программ и контроля Главной дирекции программ Центрального радиовещания на зарубежные страны. По приказу 2906-к от 6 августа 1986 года он с работы был уволен по п.3, ст.254 КЗоТ РСФСР за совершение работником, выполняющим воспитательные функции, аморальных поступков, несовместимых с продолжением данной работы.

Считая увольнение неправильным, Митюнов Ю.А. обратился в суд с иском о востановлении на работе, мотивируя свое требование тем, что аморальных поступков он не совершал, воспитательной деятельностью не занимался, а уволен за критику.

Ответчик иск не признал и показал, что на заседании бюро парткома Госкомитета СССР по телевидению и радиовещанию от 9 апреля 1986 года Митюнов Ю.А. был исключен из рядов КПСС за взгляды, несовместимые с политикой КПСС, и с учетом его личного заявления о его выходе из партии. Поведение Митюнова Ю.А., шантаж, угрозы были расценены руководством Гостелерадио как аморальные, и трудовой договор с ним был прекращен по ст.254, п.3, КЗоТ РСФСР.

Ознакомившись с материалами дела, выслушав стороны, свидетелей, заключение прокурора, полагавшего в иске отказать, суд находит иск не подлежащим удовлетворению.

В соответствии с классификационной характеристикой должностей работников организаций и предприятий системы Гостелерадио СССР работники редакционного и художественно-производственного персонала должны отвечать следующим требованиям: правильно понимать политику партии и настойчиво поводить ее в жизнь, обеспечивать строгое соблюдение государственных интересов и трудовой дисциплины, уметь убеждать, воспитывать и организовывать людей, дорожить честью работника телевидения и радиовещания.

Постановлением Государственного комитета СССР по труду и социальным вопросам от 16 февраля 1984 года №56 на комментаторов, выпускающих, редакторов, корреспондентов возложены воспитательные функции.

Допрошенные судом свидетели Симанчук, Лысенко, Папоян, Янбухтин показали, что взгляды Митюнова Ю.А. были не совместимы с политикой КПСС, несовместимы с нашей идеологией, высказывания его были аморальны, поведение Митюнова Ю.А. было несовместимо с деятельностью работника, выполняющего воспитательные функции, пояснив при этом, что Митюнов Ю.А. занимался шантажом, угрожая в случае увольнения передать за рубеж книгу о негативных моментах Московского радио, распространял среди иностранных специалистов фотоматериалы о якобы преследованиях его со стороны советской партийной и государственной власти.

С учетом изложенного суд считает, что у администрации Гостелерадио СССР были основания для прекращения с истцом трудового договора по п.3, ст.254 КЗоТ РСФСР.

Утверждение Митюнова Ю.А. о том, что он уволен за критику, в судебном заседании не подтвердилось.

Доводы Митюнова Ю.А. о том, что воспитательной деятельностью он не занимался, суд находит несостоятельными, поскольку истец как работник идеологической организации в силу своих служебных обязанностей занимался воспитательной деятельностью.

Ссылку Митюнова Ю.А. на то, что он является инвалидом II группы, а ответчик не принял мер к его трудоустройству, суд считает неосновательной, так как истец не отвечает требованиям, предъявленным к работникам организаций и предприятий системы Гостелерадио СССР. Руководствуясь ст.191-197 ГПК РСФСР, суд решил в иске Митюнову Юрию Александровичу о восстановлении на работе в Гостелерадио отказать. Решение может быть обжаловано в Мосгорсуде через народный суд в течение 10 дней.

Народный судья Кирьянова Н.А., народные заседатели Хазанова Е.В., Игнатова А.О.

написать в "Третью модернизацию"