Елизавета и Модест ЛИНЧЕВЫ

Однажды только Глеб Кржижановский, верный ленинец, поднялся с места и хотел было уже ввернуть начетчику по самые гланды, но внезапно закашлялся, и ничего у него не вышло. Причем кашель, как потом выяснилось, был не простой, а с кровавой мокротцей - сказалась, однако, сибирская каторга. А пока он так стоял, кашлял, ворюга Пятаков возьми да и отодвинь стул его немного вправо. И еще подмигивает, поганец, своим единственным глазом: сейчас, мол, посмеемся.

Ну, Глеб, само собой, дребезнулся, бедолага. Как нарочно, угодил затылком на каменный приступочек, сохранившийся неведомо как с николаевских времен. Жена его, старая большевичка, стребовала с Пятакова компенсацию, но небольшую, а когда захотела еще, то Пятаков показал ей при всех кукиш и обозвал курвой. Тем дело и кончилось.

Владимир Ильич /он тогда лечился в Горках/, когда ему рассказали всю эту катавасию, сначала было нахмурился, но потом расхохотался и попросил рассказать еще раз и даже показать в ли-