Елизавета и Модест ЛИНЧЕВЫ

Собственно, отношения у них были натянутые. Сталин, конечно, не доходил до того, чтобы физически мучить товарища по партии, как это безнаказанно проделывали Фрунзе и его непутевый сынок, но случая как-нибудь обидно пошутить в его адрес он, в общем, не упускал. А Бухарин, разумеется, обижался.

Вообще, надо сказать, у Бухарина бывали заскоки. Еще борясь против самодержавия, он, например, взял себе кличку - "Бух" и пользовался ею как псевдонимом, подписывая разные статьи в оппозиционных и нелегальных газетах. Уже потом, когда наступило советское время и всал вопрос о назначении Бухарина редактором газеты "Правда", этот факт всплыл, и многие забеспокоились: не еврейская ли это, прости Господи, фамилия - Бух. Только вмешательство Владимира Ильича, видевшего в Бухарине единственного более или менее приличного среди членов Политбюро партнера по городкам, избавило того от неминуемой расплаты за мальчишескую недальновидность.

И вот стоят они - Сталин и Бухарин - и курят. Говорить не о чем. У Бухарина от волнения и общей неловкости зачесалась коленка, но ему стыдно нагнуться и ее почесать. К счастью, Сталин, наконец, нарушил молчание: "Слыхал, Конституцию по ночам сочиняешь, а?" Спросил и выдохнул необыкновенно большое и красивое облако дыма. Бухарин закашлялся и покраснел, как школьник. "Ничего, ничего, - ободряюще сказал Сталин, хотя его самого за дымом не было видно. - Партия тебе за это только спасибо скажет".

Бухарин готов был расцеловать Сталина за такие слова, но когда дым рассеялся, Сталина уже не было. Не было и Политбюро. Был только какой-то удивительно замусоренный и воняющий селедкой двор, по которому, выкрикивая военные команды, ползала убогая старушенция. В аккуратное плетеное лукошко собирала она смятые молочные пакеты, обрывки газет, крысиные хвостики и другую непонятную дрянь. В дальнем углу двора мальчишки вешали кота. Больше всех суетился и подначивал некий прыщавый головорез, одетый для чего-то в гимназический мундир. Потом мальчишки перевернулись, стали ходить на головах, и стало не разобрать их лиц и голосов.

Из окна четвертого этажа высунулась с бигудями на голове жена Рыкова. Милая, интеллигентная женщина - Бухарин привык в последнее время захаживать к ней на вечерний чаек и читать только что законченные, еще пахнущие чернилами, главы из своей Конституции. Они встретились глазами, и Бухарин /"Бухарчик" - так она его называла, когда ей особенно нравился какой-нибудь пункт или параграф/ понял, что никакая это не жена Рыкова, а сам Рыков - с венцом терновым на челе.

"Ни с места, товарищ Буде... тьфу, Бухарин", - вдруг строго сказала старушенция, легко подымаясь с карачек. Дзержинский, только что из парикмахерской, стоял и улыбался, элегантно помахивая тросточкой. Из тросточки выдвинулась пуля и медленно, как пчела, полетела на четвертый этаж. Рыков завопил от ужаса, бросился в комнату и на следующий день подал в отставку. А Бухарин и Дзержинский, обнявшись и прихватив по пути старого дурака Плеханова и с ним еще кого-