Елизавета и Модест ЛИНЧЕВЫ

Кого Ленин больше всех не любил, так это Троцкого. Ну, может, еще Пятакова, когда тот стал директором Госбанка и крупно проворовался на несколько тысяч государственных денег. Но Троцкого все-таки больше. Он даже к Каменеву и Зиновьеву, хотя они шесть раз предавали революцию, относился все же мягче, теплее. Когда они появлялись в Политбюро, он только доставал из кармана френча кружевной платочек, вышитый товарищем Инессой Арманд, и прикладывал к носу, вроде у него насморк или кровотечение. Но все знали, почему он так делает, и Троцкий тоже знал.

Однажды между ними состоялся такой знаменательный разговор. "Как вы думаете, Владимир Ильич, - невинно спросил Троцкий, - если Каменев и Зиновьев в седьмой раз предадут революцию, могу я распорядиться, чтобы их сослали в Анадырь?" Ленин насторожился и начал размышлять. Дать согласие? Но Каменев все-таки старый боевой товарищ, умница, парижанин до мозга костей... У Зиновьева почерк хороший. С другой стороны, революция в опасности, и ежели ее эдак постоянно беззастенчиво предавать, то можно потом всей командой и в Петропавловку угодить, в казематы. Сашу вон повесили, и нас повесят.

Так размышлял Владимир Ильич. А Троцкий недаром задал такой вопрос. Накануне, слоняясь без дела по Смольному, он вдруг заметил в длинном коридоре Каменева и Зиновьева, и с ними еще кого-то, кажется, Пятакова, которые на цыпочках пробирались к его кабинету. А в кабинете, в одном из шкафов, Троцкий тайком от Политбюро хранил великолепный крупнокалиберный пулемет американского производства и теперь желал подстраховаться на случай разоблачения.

Но напрасно он беспокоился. Планы интриганов не заходили так далеко. Пока что они собирались подбросить Троцкому пачку фальшивых купюр и посмотреть, что из этого выйдет. Но и этим их планам не суждено было сбыться, так как дверь в ка-

написать в "Третью модернизацию"