Егор Радов

ЕГОР РАДОВ - 1962г. р., москвич, прозаик.
Из писательской семьи. Публиковался в
“Митином журнале”, “Третьей
модернизации” /№8, “Волосы”/,
“Собеседнике” /иллюстрированное
приложение к “Комсомольской правде”/ и
болгарской молодежной прессе. Окончил
Литинститут имени М. Горького.

химия и жизнь

Двое из них, выкуривая четвертую сигарету за последнее время, прихлебывали рыжий чай и смотрели друг другу в глаза, забавляясь увиденным. За окном чернота зияла красным сигналом. Но нет - то был не флэт, то была всего лишь кухня с бабушками в задних отсеках квартиры, развлечений не предвиделось в эту магическую ночь, и можно было только во снах и грезах черпать реальность дырявым ковшом - жизнь погибала в лишних людях, воскресая на стройках, заводах, взводах и райкомах.

- Я хочу веществ вовнутрь,- сказал один из молодых людей, качнувшись на табурете. Он был насмешлив и оптимистичен, прокуренные глаза лукаво глядели в чай.- Поищи чего-нибудь такого.

Второй друг молча встал, мучительно осмотрел свое белое тело внутри рубашки, с удовольствием отметил взрослое оволосение груди и осоловело направился к шкафу.

- Я хочу на вечеринку,- сказал он.

- А,- ответил ему друг, безнадежно скосившись на телефон,- никаких вечеринок нет. Давай лучше проведем викторину: “влияние химических веществ на организм человека”.
- Это интересная викторина,- ответил другой.- Но я бы с большим удовольствием провел бы сейчас исследование на тему: “влияние опиатов на организм человека” или же “влияние галлюциногенов на организм человека”.

- Это банально. Гораздо лучше изучать вещества, еще не исследованные в достаточной мере. Наука нам скажет спасибо.

- Я не знаю, что она нам скажет, но это опасно.

- Опасности щекочат нервы. Вперед!

Они оба подошли вплотную к шкафу и открыли его, вытащив ящичек с семейными лекарствами. Отдельные старые таблетки пожелтело валялись на дне, переживая свою золотую осень.

- Итак, посмотрим,- сказал один из них, предвкушая разнообразные эффекты.- Что здесь есть... Посмотрим по порядку... Верошпирон... Что это такое?

- Я не знаю,- сказал ему друг.- Это то ли мочепускательное, то ли от давления.

- Не подходит... Панангин?

- Не знаю.

- Папаверин?

- Это - опиат, но не имеющий наркотического эффекта. По-моему, он расширяет сосуды.

- Отлично!- сказал первый друг.- Для начала примем его. Начнем с пяти.

Он вынул десять таблеток, и друзья немедленно их съели, перемалывая зубами жесткий субстрат лекарства. На вкус оно было не очень мерзким.

- Запьем,- сказал один из них, и они начали быстро пить чай, ликвидируя осколки папаверина из своих зубов.

- Ну вот и все.

Пять минут они молчали, смотря прямо перед собой. Тело почти не реагировало, химия, по всей видимости, оказалась слабее. Наконец один из друзей сожалеюще развел руками и сокрушенно промолвил:

- Не пойдет! Еще по пять!

Папаверин был немедленно доеден, и пустая пачка обиженно смотрела на людей, стремящихся жить.

- Ага!- зарычал один друг, подпрыгнув вдруг к потолку, оскалив свой рот наподобие пасти.

- Ага!- попытался повторить его жест другой, но поскользнулся, упал на паркет и вдруг начал быстро чесаться по всей протяженности своего тела быстрыми семенящими движениями пальцев.

- Да-да,- согласился первый друг, онанируя ногтями шею и грудь.- Особенно вот здесь.

- А тепло внутри...

- Ой!- вдруг вскричал друг.- Затылок...

- Верно...

Оба чесались еще десять минут, потом изможденно сели на стулья, чтобы передохнуть после этих действий.

- Нет,- сказал один из них.- Папаверин плохо пошел. Надо его чем-нибудь забить.

- Верно.

Все еще почесываясь, они подошли к ящику с лекарствами и снова склонились над ним, словно надеясь на лучшее в этом худшем из миров, потом стали извлекать новые блестящие этикетки с именами лекарств - но мозги уже не могли рассуждать трезво, в тело друзей прочно и основательно вселялся болезненный задор, и они со смехом обсуждали дальнейшие варианты.

- Я предлагаю,- торжественно сказал один,- что теперь я употреблю одно неизвестное лекарство, а ты - другое...

- Хорошо.

- Вот эти две упаковки... Это у нас... А, ладно, какая разница. И это. Сперва по три.

- Очень хорошо,- нервно пробормотал другой, почесывая срамные места.

Они съели таблетки, допив остатки чая, и успокоенные свалились задницами на табуреты, пытаясь настроиться на лирический лад.

- Вот мы откроем новый наркотик...- говорил один, упершись руками в колени.- Поедем на Запад, запатентуем...Станем миллионерами... Поедем на Гавайи... Ой!

- Что такое?- быстро спросил друг.

Один из друзей мучительно свалился под стол, напряженно схватившись за живот. Он бешено смеялся, постанывая.

- В чем дело?

- По-моему, вот это. . . Именно и есть мочепускательное...

- Да?- испуганно проговорил другой.

Первый друг пулей вылетел из кухни в туалет, потом обратно, потом обратно и так далее, пока приступ не кончился. Пока он все это делал, второго тошнило с балкона 12-го этажа прямо на сверкающий ночной город. Скорее всего он съел рвотное.

- Чего же делать?- кричал первый по дороге к облегчающему источнику.

- Не знаю...

Через полчаса все было кончено. Они сидели друг перед другом, смеялись покрасневшими лицами, попивая чай.

- Все это неправильно,- наконец сказал один.- Необходимо съесть чего-нибудь психотропного. Я знаю: это квадратные упаковки с оранжевой чертой.

Они доползли до ящика, корчась в животных болях. Один из них вынул две пачки с таблетками.

- Вот... Тазепам... Замечательно успокаивает нервы... То, что нам нужно... Пипальфен... Усиливает эффект... Это - проверенные замечательные колеса... По пять каждо-го...

- Давай...

Дрожащие пальцы неторопливо отсчитывали таблетки - белые и синие. Зубы болели от дробления твердых предметов, как у детей после шоколадок. И все-таки организм принял новую дозу, которая последовала в желудок, готовясь атаковать кровь и мозг.

- Вот так,- многозначительно сказал один из друзей, когда они расслабленно уселись на - табуреты, готовые к новым ударам тяжелой судьбы.

- Неужели и сейчас нам не повезет?- сказал второй, добрым взглядом рассматривая трещину в потолке.- Как мне хорошо...

- Ага...- умиротворенно порадовался первый друг, облокотив голову об стенку.

- Ааа!- забился первый друг в блаженных сетях кайфа.- Мы летим вверх и вперед...

Вверх и вперед...- повторял за ним его друг.

- И вдруг - бамц!

Он упал на пол. Что такое, что такое, что происходит, где Марья Ивановна, где Кочубей... Его друг удаляется от него вдаль тысячами смыслов и видений, вечность в виде большой белой крысы уселась у него на носу. По паркету забегали мраморные слоники, в голове методично пульсировала кровь. Его друг начал чернеть.

- Что ты делаешь?- с пола вопрошал его первый друг.

Другой же чернел и покрывался щупальцами. Потом он поднял рукав своей руки - она вся почернела и была сухой, словно щепка. Другой схватился за нее другой рукой - и она отвалилась, переломившись с громким треском, словно пластмасса. - Конец руке,- сказал он.- Теперь я точно не пойду в армию.

- А как же рука?

- Вырастет новая.

Полчаса прошло вне времени, когда они наконец открыли глаза и посмот-рели друг на друга - все было нормально, зрачки точно желтки растеклись по всей поверхности глазных яблок, они выпирали из-под век, подрагивая на ресницах; бледность сияла на лицах, но душе было смешно.

- Так как же твоя рука? А?- спросил друг своего друга.- Так это был глюк?

Они рассмеялись, в такт вибрируя дрожащими пальцами.

- Да,- серьезно сказал другой друг,- Это был глюк.

- А вообще вот эти последние средства...

- Ничего. Я пойду спать.

- До свидания.

Первый друг проводил второго до двери, чтобы тот отправился на свой этаж ночевать и продолжать жить в грезах, пока нам еще осталось хотя бы это. Он закрыл дверь и чмокнул ключом, поворачивая его в замке. Петухи еще не пели, но было уже рано, духовно пустой дом тревожно готовился к новому трудовому дню.

Друг отошел от двери, путаясь мыслями и чувствами. Дрожь пробила его насквозь - он не смог бы спать, чтобы отдохнуть душой и телом от экспериментов над собственной жизнью. - Я приму снотворное!- решил он, выискивая радедорм среди россыпей химической помощи человеку в минуты плохого настроения.

- Все это несерьезно!- громко усмехнулся он, заглатывая пачку внутрь себя.- Завтра я высплюсь хотя бы нормально... Химия все-таки совершенно не страшна человеку как носителю духовной силы... Он пошел вперед к своей кровати, тупо осознав, что на мгновение стал почти что совершенно нормальным, готовым к новым путешествиям во славу разума.

Но не дойдя и двух шагов до туалета, он умер, упав на безмозглый паркет, и воскрес только в день Страшного Суда.

21 июня 1984 г.

написать в "Третью модернизацию"