Трахнуть - произвести какое-н.
быстрое неожиданное действие
с шумом, треском.
Трахнуться - упасть с шумом
или сильно удариться обо что-н.
С. Ожегов, Словарь русского
языка.
Трах,- шарах, грох, шлеп, стук.
Вл. Даль, Толковый словарь.

В ту ночь 132-го года, когда пять вершин Китая закрыла сеть глубоких морщин, а селения в долинах беспощадно умертвил каменный дождь, астроном Чжан Хэн поклялся над водами Сяна, что еще до того часа, как распусгятся цветы сливы мэй, “да будет невыносимым телу моему ложе из гэна! Да выклюют мои глаза птицы Току и Тиху и вырвут живое сердце из груди! Да вечным изгоем буду бродить по берегу звездной Серебряной реки, если,- поклялся под созвездием Ган астроном Чжан Хэн,- если я не изобрету сейсмограф!”

- Давай потрахаемся, Танчик,- уговаривал муж, как ни в каком другом разе.- Давай, а?!

- Ты что, совсем!- возмутилась Татьяна собственному мужу по паспорту.- Дети только уснули.

- Тихонько, а,- хлопотал близко муж и уже до пояса задрал на Татьяне ночную рубаху.- Только так, чуть-чуть,- шептал безумный дурацкую чепуху.

- Убери руки, кому говорю,- зашипела на него Татьяна.- Я вот свет включу!

- И включай,- не сработала угроза на мужа.- включай, ну, включай!

- Тебе бы только трахаться,- Урезонивала бесстыжего сексуалиста Татьяна.- Мама еще вообще газету читает!

Муж шумно подышал носом.

- Так пошла она в ж . . .- громко не постеснялся муж и всерьез заноровил разобрать Татьянины ноги.- Потрахаемся, Танчик?!

- Моя мама - в ж . . .?!- не стерпела громче мужа Татьяна.- А деньги на кооператив кто даст, а с детьми кто в праздники сидит?- звала она супруга к его отсутствию совести.

В комнате мамы трудно и безостановочно молчали.

В комнате Чжан Хэна стоял большой бронзовый сосуд примерно двух метров в диаметре. Восемь драконьих голов располагались на внешних его стенках. Челюсть всякого из драконов раскрывалась, и каждый в пасти держал черный металлический шар.

- Дай мне великую мудрость, богиня луны Чан Э,- просил к полночи астроном Чжан Хэн, потомок великих мужей древнего Царства У,- дай мне силу Хухайского богатыря, святой наш наставник Ван Пяо,- бормотал Чжан Хэн, спуская внутри сосуда маятник с восьмью тягами. Каждую тягу Чжан Хэн прикрепил к головам драконов по отдельности.

- Я бы тебя сейчас трахнул,- замотал головой муж, собственно, уже подобрав ночную рубаху к Татьяниному горлу.- Сильно хочется, Танчик,- гладил муж отвердевшие настойчиво сосочки.

- Перехочется,- начинало разбирать и Татьяну, но дело принципов обходилось дороже.- Что мама подумает?

- Трахаемся, то и подумает,- совсем теперь уж давал рукам волю муж.

- Вот-вот,- нечаянно предпочла млеть Татьяна.- Она ко мне с прошлого раза так и спросила: “Что это вы ночью скрипели?”, а мне ответить стыдно.

- Так ты так и скажи: трахаемся, маманя!- после паузы сообразил все-таки муж, и по новой заерзал рукой между Татьяниной промежности.- Пошла она в ж . . .,- регулярно заявил муж.

В комнате мамани нервно заерзали стулом.

- Ты это прекращай,- решительно отвернулась Татьяна к мужу спиной.- Она ведь моя мам . . .- тут же использовал муж беззащитность со спины и провел пальцем в такое томное и влажное, что Татьяна едва не задохнулась договорить,-. . . моя мамочка она, ой, мамочка моя!

- Очень трахнулся бы,- бережно провел муж пальцем еще раз, и бесчисленные дыхания вместе собрались в Татьяниной груди.

- О-о! Мамочка моя,- вовсю раскрылся весь Татьянин рот.

Восемь бронзовых жаб с широко раскрытыми ртами посадил Чжан Хэн у основания сосуда. Пупырчатые тела жаб были низкорослы, а выпученные жабьи глаза, заправленные нефритовыми камушками, в упор смотрели навстречу каждому из драконов снизу.

- От подземного толчка маятник возьмет движение,- представлялась работа сейсмографа в отображении Чжан Хэна,- отведет тягу, соединенную с головой дракона. Тяга потянет драконову пасть, которая обращена в сторону толчка, и шарик из пасти выпадет в раскрытый рот жабы напротив,- благодарил в мыслях Чжан Хэн небо за выделенную ему мудрость.- Так население ближних мест распознает, откуда придет беда,- восторгался открыто гуманист Чжан Хэн в своей комнате, окна которой выходили, как и во всех китайских домах, во внутренний дворик, огражденный с восьми сторон света глухими стенами.

Сейсмограф простаивал наготове в центре строго горизонтального пола.

- О-о, мамочка моя,- незаметно для себя провела Татьяна ладонью вдоль мужниных бедер.- Завтра, может как бы?- чужим голосом предложила Татьяна, стягивая с головы ночную рубаху.

В комнате мамани одобрительно прокашлялись.

- Так чего завтра?!- пылко задышал в самое Татьянино ухо муж.- Куда тут завтра, когда очень у меня все для , сегодня готово,- сбиваясь на этом “сегодня”, понес муж Татьянину руку к удивнтельно готовому для сегодня месту, и Татьяна обняла ладонью этого упругого, и толстенького, и такого тепленького.

- Соседи услышат,- в заблуждении водила Татьяна рукой по стройному мужниному Мальчику.- Совсем услышат соседи, если сзади соседи услышат . . .

- А мы тихонько совсем сзади, - выходил муж сзади даже очень.

- Совсем сзади соседи, - выламывая собственные руки, ласкала мужнину шею Татьяна. - Ой, прелесть сзади совсем, ой, прелесть какая!

“Трахтарарах”,- в подражание барабанному бою встрепенулась старая кровать, и Татьяна с мужем задышали в свое удовольствие.

- О-о-о! - выдохнула Татьяна,

- Аха-ах-ах,- засопереживал с ней муж.- Тань! Чик! Родненький!

- Родненький, - радовалась Татьяна,- сладенько как! Как трахаемся, ой-ой-ой!

- Ой-ой-ой!- радовался муж Татьяне навстречу.

Первый шарик выпал из драконьей пасти юго-востока. И это было доброй приметой, хоть и в недобром знамении.

- Един путь познания, - записал Чжан Хэн на красной бумаге.

И тут же выпал из пасти южного дракона второй шар и сгинул в глотке тупорылой жабы.

- Вот как, вот как,- подбиралась ягодицами на живот мужа Татьяна,- ой, вкусненько как, ой, еще, еще!

“Трах, трах, трах”,- застучали в стенку со стороны Бориса Григорьевича, а маманя включила пылесос и предпочла уборку в двенадцать без четверти ночи.

- Ууууууууууу - пугал воздух маманин пылесос, и “трах-трах-трах”, - били снизу шваброй старики Толбухины.

- Радость! Чудесно! Радость! - стонала Татьяна, и такую мягкость испытывала глубоко, что даже не обратилась удивиться приезду Толбухиных с дачи: это в субботу-то! - Милый, милый, - растворялась невозможно Татьяна от чувственной нежности.

- Тань,- причитал муж в лучших традициях золотой династии Тан,- Тань-чик, тань-чик,- причитал муж уже совсем по-китайски.

- Чик-чань.- отвечала узкоглазая Тань.

- Тань-тань,- имея в виду и Тянь-пын, и Тайшань, переживал половую жизнь муж. А нефритовый цинь подпевал недалеко пятью струнами сразу: “ао-ляо, сяо-ляо-бань! ляо-сяо, ляо-сяо-вань!”, - да “тань-тань” - устремлялся наверх муж, и “чио-чио-чань” - отвечала ему Татьяна, подыгрывая мягко на тростниковых трубочках шэна.

- Едины противоположности ян и инь,- заносил Чжан Хэн в красную бумагу.

“Трах”,- услыхал он голос выпавшего шарика с северной стороны сосуда. “Что такое делается?”- удивился Чжан Хэн.

- Три души разума, три бедствия больших и три малых, - торопился записывать Чжан Хэн, - три высших чистоты.- Едины.

И “трах!”- услыхал Чжан Хэн, как заглотнула жаба четвертый шарик.

- Еще, еще, не сейчас, - одолевала чужа Татьяна, а маманя орала “под пылесос” роскошный во все горло романс “Хризантемы”.

- Хризантемы в саду расцвели,- вышивала соловьем маманя, и "трах-трах-трах!”- стучали очумело cо стороны Бориса Григорьевича.

написать в "Третью модернизацию"